Стихи

Благодарение

Благодарение судьбе,
Что, не унизив снисхожденьем,
Вела от горького терпенья
К утрате жалости к себе.

Благодарю тебя, судьба,
За то, что хладнокровно била
Меня, - пока я не открыла,
Что не слаба и – не раба.

Благодаренье ли воздать
Ночам без сна,
            без слёз,
                          без света,
Когда любой толчок планеты
Под сердцем чувствую я – мать?

Когда я боль и жар ее
Пытаюсь переплавить в строки,
Судьбе воздав за все уроки
Благодарение своё…

ГОРОДСКАЯ СУМАСШЕДШАЯ

Наполняет апрель
Сокровенным свеченьем
Кленов тонкие пальцы
На струнах лучей.
Улыбаясь, иду –
Вечно против теченья,
Против вечно спешащих
Навстречу людей.

К тусклым лицам
Глаза опускаю несмело,
Чувство детской вины
Настигает опять:
Как душе объяснить,
Чтоб молчала,
Не смела
Даже помнить о том,
Что умеет летать?

Я сливаюсь с толпой.
Но меня провожает
Не обманутый мною –
Иль чудится так? –
Окон взгляд неотрывный,
Таким он бывает
У ничейных детей,
Стариков и собак.

Льнут к земле облака –
Им тоскливо без ласки.
Мир желает Любви –
И не хочет взрослеть.
Даже веки сомкну –
Солнце юбкой цыганской
Ало бьется в глазах…
И костры – во всю степь.

И ветра – во всю мочь!
Ставни сорваны с петель,
Тайный голос окреп
И торопит: пора!
В мир моих парусов,
Моих песен неспетых –
Да простят меня все,
Кто хотел мне добра!

В луже – прутик
Расцветшей загубленной вербы,
Мокрый, словно котенок,
Забытый, ничей.
С ним взойду я на борт
Сумасшедшего неба,
Что спустило мне трап
Из апрельских лучей.

МОЛИТВА ЖЕНЩИНЫ

О, Боже, научи меня молиться
Губами, непривычными к мольбе,
Душой, которой некому открыться,
И сердцем, что уже не покорится,
И разумом, что верит лишь себе.

О, Боже, научи меня смиренью,
Готовности все вытерпеть, снести
За те любви беспамятной мгновенья,
Которые предшествуют прозренью,
С которым не смириться мне!..
                        Прости.

Ты свят. И Ты – велик.
Но Ты – мужчина
И учишь не противиться судьбе,
Когда она меня лишает сына.
А я в который раз – мне все едино! –
И ей бросаю вызов
                        и – Тебе.

Всевышний, укроти мое смятенье
И помоги тоску мою избыть,
Осилить плоти властное томленье,
Желание поддаться искушенью
Быть женщиной, быть слабой и – любить.

Я, Господи, сильна. Но дай мне силы
Лицо при этом сохранить свое,
Пока я боль улыбкою прикрыла,
Пока меня борьба не превратила
Из женщины – в подобие ее!

Романс для брата

Мне тебя не встречать
на вокзальном перроне -
разве только столкнемся
лоб в лоб по пути…
Понимаешь, братишка,
двум белым воронам
в мире ряженых
трудно друг друга найти.

В оперенье чужом
нынче все без разбора,
над улыбкою маски –
прицел хищных глаз.
Среди них мы – шуты,
но никак не актеры:
игры стаи, братишка, -
они не для нас.

Делит птичий базар
мир, не зная покоя,
рвет на части,
забыв, что планета – одна
и ее согревает
непокупное,
непродажное солнце
во все времена.

Но, взглянуть
в настоящее небо не смея,
смотрят в лужи
собратья с насиженных крон:
там плывут облака
и листва пламенеет,
и блистают в лучах
крылья белых ворон…

СЫН МОЙ …

Я не знаю, что тебе сказать.
Сын мой, где ты,
Прежний мой малыш?
Где с тобою разминулась мать,
Почему так чуждо ты молчишь?

Сердце от предчувствия замрет,
Луч закатный дрогнет в облаках…
Сын мой, мы уже который год
Говорим на разных языках.

Ночью над тобой склонюсь, крестя,
Чуть поглажу голову твою…
Я тебя, желанное дитя,
И во сне теперь не узнаю.

Но, размолвки наши позабыв.
За тебя молюсь,
           молюсь без слов:
Только б ты, сынок, остался жив,
Только б ты был счастлив и здоров...

Боль в груди – как пламя на ветру.
Время снова повернуло вспять.
На тебя, на спящего смотрю –
И так много хочется сказать…

ДОМ

Душе так нужен дом,
Который тих и светел,
Где так легко дышать,
Забыв тревоги дня.
Душе так нужен дом –
Единственный на свете,
Что неизменно ждет
И будет ждать меня.

Уставшему от бурь,
От горького безмолвья,
Бесчисленных потерь,
Бессмысленных разлук –
Как нужен сердцу дом,
Построенный любовью,
Где все хранит тепло
Родных умелых рук.

Где встретит грозный пес
С восторженным почтеньем,
Где ласки ждут цветы,
Кивая на окне,
Где даже в зеркалах
Иные отраженья:
Они не льстят,
Не лгут,
Все зная обо мне.

…Благословен тот час,
Когда я от подножья
На сопку восходя
В закате золотом
Встречаю взгляд окна -
И нет душе дороже
Сознанья, что она
Что возвратилась в Дом.

НОЧЬ НА БЕРЕГУ

Нет сна.
                    Безмолвствуют миры.
И лунный путь мерцает млечно.
И высоко встают костры
Вратами огненными в Вечность.

Песчинка на вселенском дне,
Тянусь к звезде в просветах терний –
И словно сотен поколений
Тоска взрывается во мне.

Не за себя – за род людской
Беззвучно вопрошаю: кто я?

Забыв божественный покой,
Звезда трепещет надо мною.

Г О Л О С

Я – голос,
Я – тихий голос
Земли бездольной моей,
Ее материнства горесть,
Недетская грусть детей.
Я – боль стариков забытых,
Печаль деревень – пустынь,
Погостов, водою смытых,
Сожженных дотла святынь.
Я – горечь надежд недолгих
И свет непогасших глаз
Всех, преданных ей и долгу,
Всех – преданных … и не раз.
Мне, дальней весны предвестью
Среди беспросветных вьюг
Быть плачем ее и песней,
И верой, что выше мук.
В ее ветра штормовые
Мой голос навечно влит:
Не я говорю о России -
Она во мне говорит…

СТАРЫЙ АЛЬБОМ

Эти гвоздики
         На выцветшей скатерти,
         Этот потертый
Альбом на столе…
Наши отцы молодые
И матери –
Что вы оставили нам
На земле?

Прах отрясая
Немилого прошлого,
С песнями бурям навстречу
Рвались.
Все на алтарь революции
Брошено:
Молодость ваша,
         здоровье
                  и жизнь.

Вы не смущались
Небесною карою,
Веруя свято:
Заря занялась!
Вы отрекались
От мира от старого,
Нас призывают
Отречься – от вас.

Только мы старше.
И горькою памятью
Мы не клянемся
Уже никому:
И без того
В нас впечатаны намертво
Лица родных,
Что прошли Колыму.

Именем их
Нам навек заповедано
Помнить
И детям своим передать:

Можно быть дважды
И трижды быть преданным,
Но самому –
Никого не предать.

Верным остаться
Неласковой родине,
Чести поруганной,
Долгу, мечте.
В нищей России,
Невесть кому проданной,
Свету служить
И учить красоте.

…То ли закат,
То ли утро столетия.
Терпим опять,
Стиснув зубы во мгле.
Ваша любовь, может,
                  Самое светлое,
Что нам осталось
На этой земле.

Ею спасаемся.
Помним, голодные:
Не укради,
         не солги,
                  не убей.
Власть не была
И не будет народною,
Ибо не видит
В народе – людей.

Только болит
И волнует,
И помнится
Все, что оплачено
Кровью людской.
…Конь вороной
Над мальчишкой-будённовцем
Замер и – ждет
Там, вдали,
         за рекой.

* * *

Не страна победила страну –
Мы в войне победили Войну.
Победили такою ценой,
Что не снилась стране ни одной.
Мир спасенный,
Оставь ложь и лесть
И не лезь ты нам в душу, не лезь,
Нашу боль, нашу память не трожь,
Не пытай – все одно не поймешь,
Почему пред великой бедой
Мы едины душой и судьбой,
Почему рядом с нами в тот час –
Вся Россия: до нас, после нас,
Вся незримая светлая рать...
Мы не можем Войне проиграть.

* * *

Не перебивайте стариков.
Как легко нам в суете и спешке
Отмахнуться, не тая насмешки,
От негромких, выстраданных слов.

Не перебивайте стариков.
А уйдут в себя – не торопите:
Тяжко им, распятым, как Спаситель,
На кресте – распутье двух веков.

Не перебивайте стариков.
Нам, родства не помнящим,
Прозреть бы:
В их глазах,
                  в свеченье слов последних –
Боль ушедших в землю родников.

Не перебивайте стариков...

ЗАБРОШЕННЫЙ ДОМ

Он растерян и виноват.
Он не верит еще, что брошен.
И тоскливый собачий взгляд
Врос в развилку дорог заросших.

Он любого уже готов
И принять,
         и признать, доверясь.
Пред теплом тяжелых шагов
Распахнуть, словно душу, двери.

Он последнее отдает,
А потом, обманут жестоко,
Ждет, уже не надеясь,
                  ждет,
пряча слезы слепнущих окон.

И крыльцо с перекошенным ртом,
И венцы, что крошатся, как зубы,
Чуют: дух покидает дом.
Как сердца, разорвались трубы.

Ночь без звезд, без огней.
                  И тьма
Жуткой нежитью обрастает,
Словно брошенные дома,
Как зверье, сбиваются в стаи.

В их глазах одичалых – смех
Над любовью рухнувшей.
         Вот нам
Месть за брошенных нами всех:
Стариков,
         детей
                  и животных.

Нам, не ведающим о том,
Что едва ль не в момент зачатья
Нашим детям передаем
Дома преданного проклятье.

Устоят ли под ним?
         Бог весть.
                  Возродят ли свой дом?
                           Бог в помощь!

… Над деревнею звезд – не счесть.
Полночь…

Р У С С К И Е

О чем молить всевышнего Судью?
Он не изменит то, что происходит.
Мы, русские, идем в свою судьбу,
Как парусник в огонь небес уходит.

Нам никогда ветров попутных нет.
С былых надежд вся позолота стерта.
Закат сулит нам штормовой рассвет,
Но струны мачт поют победно форте.

Мы умирать умеем - но не жить.
Спасённый нами
                  мир нас ненавидит.
А мы – идем, чтоб головы сложить
За тех, кто после нас рассвет увидит…

МАТЕРИНСКОЕ

Ветер туман разорвал
На пеленки.
Бессонница жжет -
Пощады не выпросить.
Труднее стократ,
Чем любого ребенка,
Сердце в ночи
Материнское выносить.

Не обмануть его,
Не убаюкать.
Ладони у горла
Скрестив повсенощно,
Стрелкой рулетки
Кружишь поминутно:
То – дверь,
То – окно
И – звезд многоточие…

Нет на Земле
Неподъемнее груза:
Вечно нести
В одиночку приходится
Сердце –
Всеженской памяти узел,
Теплый от крови и слез
Богородицы.

Словно ребенок,
Еще не рожденный,
Под сердцем – весь мир
Встревоженный мечется.
…Смотрит, безмолвствуя,
В очи Мадонны,
Склоняясь пред крестом ее,
Сын Человеческий.

Р О Д Ы

Все уже, все тесней
Туннель беды.
Иду, касаясь сводов
Головою.
Тьму впереди
Со светом за спиною
Связали ног
Кровавые следы.

Мой крестный путь
Неведом и – знаком:
Ночных предчувствий
Многолетний пленник,
Сбивая в кровь
И спину, и колени,
Я столько раз
Прошел его – ползком.

И мертвые объятия камней
Рождали жажду
Не воды, а вздоха,
Когда для плоти
И души моей
Был сдвиг любой
И миг любой –
Эпохой.

Не сбросить крест.
Творя «иже еси»
Идет душа путями родовыми,
Забыв страданьям счет
И бедам имя, Т
вердя:
«Не верь,
         не бойся,
                           не проси».

…В рождественском безмолвье
Вечных звезд
Она заплачет в голос,
Неумело
Над бренным,
Изнемогшим в родах
Телом
И, пошатнувшись,
Встанет –
В полный рост.

* * *

Люблю людей, которые растут.
Которых не страшит мещанский суд,
Которые единственною властью
Негромкий голос сердца признают.

Люблю людей, которые растут
И, оступаясь, падая – встают,
И знают цену и любви, и дружбе,
Поскольку сами их не предают.

Спроси людей, которые растут:
Зачем они себя не берегут?
На острие, на грани, на пределе –
Зачем непоправимо сердце рвут?

Они молчат устало, но – идут.
Их даже те, кто любит, не поймут.
Сады растить – нелегкое призванье,
Растить себя – нечеловечий труд.

Люблю людей, которые растут...

НЕЛЮБИМЫЕ ДЕТИ

Нелюбимые дети
Растут, словно в поле вьюнки.
Нелюбимые дети –
Они так торопятся вырасти!
В мире взрослом их много –
Там легче тоску свою вынести,
Но самим повзрослеть не дано:
Стебли душ остаются тонки.

Из них вырастают преступники.
И – поэты…

ПОЭТ

Извечно грешен и судим,
Заложник в битве тьмы со светом
Поэт не может стать святым –
Он перестанет быть поэтом.

Ему начертан путь иной:
усть оступаясь,
                  пусть неволей –
Он первым к истине святой
Восходит по ступеням боли.

И с вечностью накоротке
Суд Божий примет, стоя прямо,
Когда перо замрет в руке,
Строк
                                    обрывая
                  сейсмограмму…

ТАНЕЦ КИТА

                                    Памяти Михаила Гутмана

По людским представленьям –
Странный,
Заплутавший метеорит –
Рвется в небо из океана
Одинокий безумец кит.

Зачарованно наблюдая,
Праздный зритель и не поймет,
Что не блажь,
А косаток стая
Движет смертный его полет.

И в тумане кровавом меркнет
Даже вечное «се ля ви»:
Ослепительный танец смерти
Так похож на танец
Любви…
_____

Всем поэтам от Бога рано
Дар предъявит жестокий счет:
Чем страшнее и глубже рана –
Тем прекрасней и выше
Взлет.

НЕОПАЛИМАЯ КУПИНА

                                    Посвящается Льву Горину

Во всех воплощеньях земных
И скитаньях,
В отчаянном поиске
Смысла и света
Россия – извечное нам
Испытанье
Мечтой неотступной,
Тоской безответной.

В России душа
Не подвержена тленью,
Хожденья по мукам ея
Не исчислить.
Рождаемся русскими –
Во искупленье
Незрелости духа,
Несмелости мысли.

Среди упоительных
Далей и высей
В неволе незримо
                           И зримо нас держат.
И страшен наш бунт –
Оттого, что бессмыслен:
Мы вновь возвратимся
На круги на те же.

И вновь нас подвергнут
Обряду крещенья
Огнем, где, казалось,
Дотла мы сгорели.
И небо замрет,
Побледнев от волненья:
Какими мы выйдем
Из этой купели?

Как трудно вставать…
Не моля о прощенье,
Приемля свой крест
С обреченной отвагой,
Россия сама для небес –
Откровенье:
От рая до ада –
Полслова,
                  полшага.

Исход наш, предел –
Никому не известен.
Любовь, либо ненависть –
По вдохновенью.
Но в удали плясок,
И в радуге песен –
Наш вызов судьбе,
Наша вера в спасенье.

… А кони летят во всю мочь
Бездорожьем
Сквозь холод и мглу,
Сквозь столетья лихие.
И светится тихо
Лик Матери Божьей
В огне купины,
Что зовется Россией.

НОЧЬ С АНГЕЛОМ

Лунные блики
Скользят по устам и перстам…
Ангел-хранитель мой,
Как ты, бедняга, устал.
Светишься еле
И брови сдвигаешь, скорбя.
Милый, прости,
Мне ведь нечем утешить тебя.

Сколько ты раз
Свои нежные крылья ломал,
Снежные перья
В зловонные лужи ронял.
Что ты бросаешься
Вечно и всюду за мной
В самое пекло,
В свирепый накат ледяной?

Завтра опять -
новый день,
новый шторм,
                  новый бой.
Будем стоять
и молчать пред безумной толпой.
Мы-то давно
И доподлинно знаем с тобой:
Зверь в человеке
Страшней любой твари земной.

Ах, как свистит
Над душой сыромятная плеть!
Учат нас, учат:
Нельзя доверять и жалеть,
Аспидов греть
И матерых волков приручать -
Горстью колодец отравленный
Не исчерпать.

Ангел, не плачь:
Будет солнце и в нашем дому.
Главное, друг мой,
Не лгать и не мстить никому.

Самое трудное –
Сердцем понять и простить,
Птицу-обиду
Сдержать, в белый свет не пустить.

Яд одолеть
И лицом повернуться на свет.
Ты понимаешь -
Другого пути у нас нет.
                            … А над землей
Снова зимняя зреет гроза.
Спи, ангел мой.
До рассвета – всего полчаса.

КОСМИЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ

Научиться бы жить
Безоглядно, как Бог даст,
Беспечально любить
И терять безмятежно…
Кто из нас, на Земле,
Знает истинный возраст
Вечной женской тоски,
Вечной женской надежды?

Сердца женского ход
Не сверяйте с часами –
Вы его с Орионом,
С Венерою сверьте:
Опыт жизни одной
Не вместит это знанье –
Сокровенное знание
Жизни и смерти.

Этот дар ведовства,
Возрожденья из праха,
Хмель несказанных слов
И улыбки случайной,
Зрелой страсти полет,
Состраданья отвагу –
Все, что в мире зовут
Силой женской
И тайной…

Е В А

Душу вдохнул.
На безгрешной Земле поселил –
Дабы в раю
О побеге не думалось даже.
Отче, скажи:
Для чего Ты меня сотворил –
Разве не знал,
Что последует дальше?

Вечность в садах
Мотыльком однодневным мелькнет.
Отче, прости
Одержимую вешним томленьем!
Если любовь – это грех
И запретный Твой плод –
Вся моя жизнь
До последнего дня –
Преступленье.

Не отрекусь –
Как сурово меня ни карай.
И не раскаюсь –
Хоть небо от гнева померкнет.
Отче, пойми:
Он другой, мой намоленный рай
Рядом с мужчиной,
Лишенным Тобою бессмертья.

Да, мой избранник
От всех идеалов далек.
Да, в этом мире законы
Не Божьи, а волчьи.
Да, все проклятья сбылись
Или сбудутся в срок…
Что из того?
Я ЛЮБЛЮ ЕГО, ОТЧЕ!

Этим живу и спасаюсь.
Об этом молюсь.
Эту любовь
Дочерям оставляю в наследство.
Знаешь, Отец,
Я уже ничего не боюсь.
Только вот боль
Ни на миг не уходит
Из сердца.

Стынет оно
От предчувствия близкой беды.
Стонет оно
В поединке неравном с судьбою.
Чует: опять
Мир застыл у последней черты.
Что я могу?
Только встать между ним
И – Тобою.

Знаю: грешны
Во всех мыслимых смертных грехах.
Знаю: прощал
И терпел – безгранично,
                                              бессрочно.
Знаю, Отец.
И молчу пред Тобою
В слезах:
Дети Твои – и мои дети, Отче!

Я их люблю.
Я в них верю.
А если не в силах понять,
Что ими движет –
Молитвой развею сомненья.
Здесь, на Земле,
В равных муках
Родятся Младенец и Мать.
Не оставляй нас
В святые часы
Сотворенья…

МОНОЛОГ НА КОСТРЕ

Не вам судить меня,
Святейшие отцы.
Объявлен приговор,
Я в полной вашей власти.
Но с высоты костра
Вы для меня – юнцы
Из тех, что вечно ждут,
Как милостыни,
Ласки.

Все на одно лицо…
Уже вздохнул костер,
Над площадью заря
Зияет рваной раной.
Последней мукой мне –
Безмолвный ваш восторг,
Безгрешный,
Словно взгляд
Мальчишки – пиромана.

Ах, милый мой палач!
Во сне и наяву
Он не жесток – о, нет!
Своей любовью страшен.
На медленном огне
Бессильных «почему»
Истлеет сердца крик:
Оно сгорает раньше.

Но я жалею – вас.
В пыли священных книг
Вам не найти рецепт
Той совершенной пытки,
Что уничтожит власть
Чуть слышных слов моих
И тела лунный зов,
И слабый свет улыбки.

Когда бы знали вы,
Свой тайный суд верша,
Что, в пепел обратив
Все ваши обвиненья,
Я, из огня восстав,
Так улыбнусь: «Грешна!» -
Что все костры Земли
Погаснут на мгновенье.

Вам не узнать меня,
Когда вернусь опять.
Когда я, вспомнив все,
Замру перед толпою
И, вопреки молве,
Начну не мстить – спасать,
И буду вновь любить
И жертвовать собою.

Вы правы: э т о т грех
В веках не отмолю.
И даже в Судный день
С печалью заповедной
Ответствуя: «Грешна:
Любима и люблю»,
Услышу за спиной
Знакомый возглас:
«ВЕДЬМА!»

БАБОЧКА

Травы светоносные, медвяные
Надвое тропой разделены.
Наплывают теплыми туманами
В детстве недосмотренные сны.

Мимолетно бабочка-причудница
Крылышком прочертит по судьбе…
То, что никогда уже не сбудется –
Вдруг напомнит властно о себе.

Из разлома мира окаянного
Выпорхнет – поди-ка улови!
Невесомей бабочки
Нежданная
Нежность и желание любви.

* * *

Когда устану притворяться,
Что стала взрослой,
                           сильной,
                                             злой,
Когда под маской задыхаться
И чувствовать себя больной

Начнет душа – сбегаю к морю
И отдаю ладонь волне:
Она омоет и отмолит,
И счастье нагадает мне.

Не дав обидам разгореться
И не доверив боль словам,
Душа сбежит тихонько в детство
По золотым, как сон, волнам…

ПРОЩЕНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ.

                  О, вопль женщин всех времен:
                  «Мой милый, что тебе я сделала?!»
                                                                   Марина Цветаева

Снова в полночь у окна застыну.
Ты уйдешь, пожав плечами, спать.
Я устала ждать тебя,
Мужчина.
Боже мой, как я устала ждать!

Повелитель мой каменнолицый,
Как же я устала в этот миг
Быть заложницей твоих амбиций
И рабыней прихотей твоих.

Дни, как спицы в колесе, сольются:
Я судьбу приемлю и молчу.
Даже не мечтая прикоснуться
Лбом горячим к сильному плечу.

Ночь стоит меж мною и тобою,
Оглушает слов святых вранье –
И страшней, чем бешенство мужское,
Горькое молчание мое.

Что сказать мне,
Что мне сделать, чтобы
В страхе не следить, как день за днем
Рушатся мосты и небоскребы
В мире обезумевшем
Твоем?

Этот мир душой не принимая,
В нем пытаюсь выжить, отлюбя.
От тебя детей твоих спасаю
И тебя – от самого себя.

…Лунный луч, отчаянье отринув,
Проблеснет, как крестик, над землей.

Не мои ли губы за Мариной
Повторяют в небо:
«Милый мой…»

* * *

Не потеряй меня.
                           Пожалуйста…
Любовь ждала нас столько лет.
И всякий раз судьба безжалостно
При встрече отвечала: «Нет».

И нас в пространстве и во времени
Вновь разводила - к полюсам.
И мы в тоске ночной не верили
Бессонниц вещим голосам.

Но – помнишь день?
                  С небес насупленных
Вдруг луч запел – для нас одних –
Недолюбивших,
                  недолюбленных,
Ни в чем не схожих
                                    и – родных.

В твоих глазах – все листья августа,
Все звезды сентября молю:
Ты береги меня, пожалуйста,
Пока – твоя.
         Пока – люблю…

ПАМЯТНИК НА КРЕСТОВОЙ СОПКЕ

Над суетой,
                  над суесловием
Вознес меня ночной зюйд-вест…
Смотрю на профиль твой, Крестовая,
В разрыве туч – скала и крест.

Он, мною никогда не виданный,
Вдруг ранил память – отчего?
В душе над старыми обидами
Рубцом багровым – тень его.

Судьба, за промахи не милуя,
Знай от беды к беде вела.
Все ветры, знойные и стылые,
Ваяли нас, сестра-скала.

И, боль нечеловечью выдюжив,
Прищур вождя,
                           воздетый перст
Нам не представить здесь:
                           не выдержит
Никто из них наш бабий крест.

Им – власть держать.
                                             А нам – объятием
Мир от безумия спасать,
С больной страны снимать проклятие
И сыновей с креста снимать.

Из века в век стоять на росстани,
Молясь, любимых ждать с морей…
Крестовая моя, ты – крестная
Всех жен,
                  невест
                                    и матерей.

Не знаю: сбудется, не сбудется,
Но не случайно с детских лет
Мне над тобой в тумане чудится
Не крест, а женский силуэт.

Лицо судьбе навстречу поднято:
Легко шагнув сквозь времена,
В святом неведении подвига
Сильнее всех смертей она.

В разрыве туч взлетев стремительно
Вслед кораблям, замрет рука…
Я вижу ангела-хранителя
Владивостока – на века.

ПАСХАЛЬНЫЙ ПЕРВОМАЙ

Мне тяжело смотреть в глаза икон…
Их скорбный свет – укор нам или стон
За ту и эту веру убиенных?
                  Растет из сердца колокольный звон -
Набатом алым над толпой смиренной.

Мы жизнь отцов,
Их песни,
Их любовь,
Готовность, не смутясь ценой любой,
Платить не за свое – за наше счастье,
За нас идти в последний смертный бой –
Все нарекли ошибкой в одночасье.

Их веру ныне гонят и клянут,
Их тени нас к суду не призовут:
Живые промолчат, бумага стерпит...
Под хохот толп и тихий плач иуд
Прозрения печаль страшнее смерти.

И вновь орел на запад и восток,
Тройной короны вздыбив хохолок,
Взирает, в гневе выпуская жала:
Державный флаг взметнулся на флагшток –
Но где она, великая держава?

Обманута,
                           унижена,
                                             больна,
Живьем в клочки разорвана она,
Дымятся кровью свежие границы,
И через них глядит в страну страна
На берег детства, на родные лица.

Любовь к России, наша жалость к ней
Остра, как стыд кормильцев – сыновей
Пред старшим поколением двужильным,
Которое из пенсии своей им помогает,
Взрослым и бессильным.

Прости мне, старый храм, печаль мою,
Что слезы не в глазах – в душе таю,
К дверям под звон пасхальный продвигаясь,
Что долго я на паперти стою,
Со светом, морем, городом свыкаясь,

Не сразу замечая малыша…
А он молчит, простужено дыша,
И тянет мокрую, в грязи ручонку.
И сотню, как флажок, в кулак зажав,
Несет к подножью лестницы –
Сестренке.

Она с рассвета под дождем стоит
На костылях.
Продрогла и хрипит,
То с Первомаем встречных поздравляя,
То – с Пасхою…
А колокол гремит…

НАДПИСЬ НАД БУХТОЙ

Под тихую молитву
Волн прибрежных,
Распевно повторенную тайгой,
Самой Любовью,
Верой
                           и Надеждой
Закладывался первый
Камень твой.

Какую тайну
Предки наши знали,
Когда морской
Покорствуя судьбе,
Возлюбленных так ждали,
Так встречали,
Что свет любви
Остался жить в тебе?

Бесценный дар
Ты сохранял достойно,
И светлых душ
Вольфрамовую нить
Все наши
Революции и войны
Не в силах оказались
Повредить.

Мне видится
С Орлиной и с Крестовой
И ночью светлой,
И ненастным днем:
Ты весь свеченьем нежным
Окольцован –
И я молюсь
О счастии твоем.

И вопреки
Всем смертным приговорам,
Штормам, разрухе,
Суете людской,
На скалах надпись:
Я ЛЮБЛЮ МОЙ ГОРОД! –
Начертанная детскою рукой…

РОМАНС О ПАРУСНИКЕ «НАДЕЖДА»

Твое тело так близко.
Душа твоя – так далека.
Строгий профиль стал резче
И словно старее.
Парусов больше нет.
Только призраки их – облака –
Мачтам сердце терзают,
Тенями цепляясь за реи.

Что с тобою, «Надежда»?
Усталая, в пляжном чаду
Под биноклями сжалась,
Нема и раздета.
Неужели твой жребий –
Стареть у толпы на виду
В бухте, взятой в кольцо
Островами запретов?

Как тебя берегут
От штормов и ударов судьбы,
Посягнуть не давая
На доброе имя!
Воли нет – есть покой.
И молчала б душа,
Если бы
В тихом небе не шли облака –
Словно счастье шло мимо.

Намолить бы грозу,
Чтобы выдрала с корнем былье!
Чтобы в росчерке молний
Неведомый кто-то
Положил на штурвал –
На цыганское сердце твое –
Свою теплую руку
И – силы вернул для полета.

И вздохнут паруса.
И лишатся злых чар острова.
За спиной кто-то охнет,
Крестя и жалея.
И шагнешь ты в Судьбу.
А навстречу из сна – синева,
Да объятия ветра
Все крепнут, смелея…

И К А Р

                                             В. Мечковскому

Позади последнее усилье –
Я один на выжженной скале.
А за мной крестом – немые крылья
И распятьем – тень их на земле.

Неподвластен жребию иному
И страстям своим не господин –
Грешен ли, что стали мне, земному,
Тесными объятия вершин?

Гнев богов был нем, пока парил я
В дерзких снах.
Но лишь очнусь от грез –
Душу рвут мои немые крылья
С яростью двух согнутых берез.

Смертной мукой выбора охвачен,
Как в костер, смотря в глаза Судьбе,
Знал я: невозвратностью оплачен
Будет шаг мой к самому себе.

Знал – но никогда так счастлив не был,
Как сейчас, когда пророчит грусть,
Что шагнув т у д а,
В живое небо,
Я живым на землю не вернусь…

Ч А Й К А

По суше, словно по стерне ступая,
К подачкам привыкая и камням,
Неловкая,
                  наивная,
                           смешная –
Зачем идешь неосторожно к нам?

Сойти с небес – сродни самосожженью.
А ты – сошла и замерла вблизи,
Чужда и любопытству, и презренью,
Которое в глазах людей сквозит.

Остерегись! Здесь не прощают, птаха,
Тепла ошибок, слабостей, любвей.
Не зря твой голос хриплым стал –
От страха
Под взглядами прицельными людей.

В тебя швырнут закаменелым хлебом –
Сглотнешь.
                  Взлетишь.
                           А боль придет потом –
Когда пронзит блистающее небо
Усталых крыльев горестный излом…

Л Ю Б И Т Ь

Любить того, кому удача изменила,
Кто нищ и слаб, озлоблен и гоним,
Кого сама судьба приговорила
Нести несчастье всем, кто рядом с ним -

Любить его – в полночном горестном прозренье,
Когда слетает с гордых губ: «Спаси…»
Забыв все униженья и лишенья,
Молиться истово: иже еси…

Любить! И на алтарь единого мгновенья
В надежде, замершей предсмертно на краю,
Не только жизнь – души своей спасенье –
Отдать за первый вздох его:
- Люблю…

Тополь на крыше

В тополиной метели, невольно сбиваясь с пути
в лабиринте дворов, опалённых полдневьем,
улыбаясь, судьба тебя нянчила долго в горсти -
меж верёвок с бельём и застиранным небом.

А потом отпустила – и долог был дивный полёт
в струях света над городом - выше и выше…
Только ветер – он против судьбы никогда не пойдёт:
поиграл - и вернул Миллионке на крышу.

По её раскаленному скату до края скользя,
ты не знал, что никто это пекло не вынес,
что железо пробить твоим темечком нежным – нельзя.
Ты не знал, что погиб: встал над смертью и – вырос.

Дно колодца-двора колыхалось в пяти этажах,
Но тебе, сироте, небеса были ближе…
Не корнями за почву, а сердцем за лучик держась,
рос спасёныш нечаянный – тополь на крыше.

Свирепели шторма под холодным прищуром зимы,
рвали тело и душу, толкая в бездонную темень:
отступи! Отступись!.. Но, как лучшие дети земли,
ты молчал, прорастая булыжное время.

А весной, распахнув сотни нежных сердечек-листков,
ни угроз, ни насмешек, ни вздохов не слыша,
ты в любви небесам, весь светясь, объяснялся без слов –
и, казалось, парил, как пушинка, над крышей…

Женщине тесны любые границы,
Ибо её государство – Мир.
Женщине тесны все вероученья,
Ибо её религия - Жизнь.
Женщине тесны любые короны,
Ибо её власть – Любовь.